От первого лица

 

Всё таки я должен в очередной раз поблагодарить судьбу за встречу с ещё одним замечательным человеком. А всё началось, казалось бы, с малого – мой взгляд зацепился за название статьи “Ода портянкам” и я подумал а почему не написать об этом. Об этом атрибуте вкупе с кирзачами у меня самые теплые воспоминания. У меня есть уже добротная статья об оде кирзовым сапогам, которую можно прочитать здесь. Возникло непреодолимое желание написать что-то хорошее и доброе об их неизменных спутниках – портянках. Сам я не ах какой писатель и решил найти нечто читабельное в Рунете. Поиск несколько затянулся, но награда не заставила долго ждать. Кто может лучше сказать о роли портянки, как не люди военные, прошедшие в них огонь, воду и медные трубы?

Итак знакомьтесь- писатель Смолина Алла Николаевна, которая будучи женой русского офицера, прошагала суровую военную жизнь плечо к плечу со своим мужем и многое знает о военной службе не по-наслышке, а изнутри, прошла горнило афганской и чеченских войн и сохранила в себе навсегда любовь к Родине, к русской армии и к людям, несущим нелёгкую военную службу. Немногие могут так написать о казалось бы ничем не примечательном кусочке материи, который спасает наши ноги и придаёт им живительную силу, являясь неизменным атрибутом армейской и походной жизни. 

Прежде, чем вы прочитаете статью о любимых мною портянках несколько слов об этой мужественной и умной женщине.

Автор о себе (подробно можно прочитать здесь. Ознакомиться с авторскими публикациями можно по адресу тут). 

Bсё написанное мной является правдой на 97%. Хотелось бы гарантировать 100%, но вдруг неверно интерпретировала то или иное событие? Упустила из внимания отдельные детали? Частично подзабыла?  Так что будет честнее оставить 3% на забывчивость или искажённое восприятие полученной информации.

По мелочам

Знаковые события забыть или случайно исказить не возможно.  Что же касается личной жизни, то и тут ни приврать, ни приукрасить. Есть люди, проживающие спокойную незаметную жизнь, а есть типа меня – сующие нос во все щели, притягивающие несуразные приключения, бегущие впереди паровоза. А если при этом ещё колесить по многочисленным военным гарнизонам, то соседей, друзей, знакомых оказывается предостаточно, особенно сейчас в век компьютеризации.

Некоторые писатели корячат мозги в поисках занимательного сюжета. А мне не нужно придумывать – бери любой временной отрезок и доставай из него события на любой вкус: о войне, о мирной жизни, о других странах. Причём отдельные хитроумные сюжеты, закрученные жизнью, происходили на грани невероятного.

  Творческому человеку в первую очередь положено рассказывать о собственных творческих успехах. Но я скромна, потому дописываю в конце. Мои тексты, независимо от тематики, разносят по сайтам, целиком или отрывками помещают в книжные и газетные публикации, используют в радиопередачах. Я тоже иногда пользуюсь чужим, но обязательно ставлю ссылку на первоисточник. Так требует закон, так требуют правила приличия.

А теперь о главном, ради чего я и затевал эту публикацию.

Ода солдатской портянке

  Автор: Алла Смолина

Ниженаписанный текст созрел после решения министра обороны Сергея Шойгу изъять из пользования портянки. Я не знаю – изъяли или частично оставили, но на событие среагировала моментально, ведь я хорошо помню значимость этих небольших отрезков ткани в быту советских военнослужащих.

Вместо предисловия

“Министр обороны России Сергей Шойгу намерен окончательно лишить Вооруженные силы портянок. Отрез толстой материи размером 35 на 90 сантиметров используется в российской армии со времен Петра I и уже не одно столетие является одним из главных атрибутов армейской жизни”.

Что такое портянка?

  Портянка – прямоугольный отрез ткани, который используется для обматывания ноги. Как уверяют источники “Известий”, на складах Минобороны хранится столько портяночного сукна и ткани, что их хватит на производство 16 миллионов портянок. Существуют портянки летние (вес – 0,16 килограмма) и зимние (вес – 0,21 килограмма). При этом зимние портянки производятся из шерсти небольшой плотности (та же ткань используется в подкладке верхней одежды), а летние – из байки и хлопчатобумажной ткани.

 

ЗабВО (Забайкальский военный округ)  Bоенный городок 101-й Хинганской бригады связи в/ч 38151

Двухэтажные бревенчатые, потемневшие от старости ДОСы – дома офицерского состава, в одном из которых мы – папа, мама, младшая сестра и я – занимали трёхкомнатную квартиру.

В отличие от остальных пяти таких же деревянных и таких же почерневших ДОСов, наш, по причине наличия в каждой квартире собственного туалета, а у жильцов второго этажа ещё и собственных крохотных деревянных балкончиков, считался элитным.

Но на туалете и балкончике элитные удобства заканчивались. Воду мы, как и все, набирали из регулярно приезжающей (и то слава Богу!) водовозки, а квартиру, как и остальные офицерские семьи, отапливали дровами и углём, хранившимися в деревянных сараях или в самодельно сколоченных деревянных ларях. В “элитной” квартире тепло в зимнее время поддерживала постоянно пышущая жаром, изредка стреляющая озорными искрами, круглобокая, до самого потолка, обитая чёрными металлическими листами печь, возле которой на специальной подставочке сохли папины портянки.

Из моего текста “Чита. 101-я Отдельная Хинганская ордена Ленина бригада связи в/ч 38151”, ссылку на который я дала выше:  “[…] Военная тревога. Не знаю как сейчас, в эпоху полнейшей телефонизации населения, проходит оповещение военных о сборе на тревогу. Я даже не знаю сохранилось ли сие действо вообще в армии – муж служил в подразделениях, не вывозимых на полигоны. А вот папе досталось.  Как правило, сбор объявляли ночью, возможно из желания скрыть от зорко-бдящего шпионского ока. Буханье солдатских ног по деревянным ступеням лестниц, грохот крепких кулаков в двери, в лестничные стены, сопровождаемые грозными мужскими криками:  – Тревога!!! Тревога!!!

Просыпались все. Мама в ночной сорочке суматошно металась по кухне, гулко стукая дверцами навесных самодельных деревянных шкафчиков и доставая из них немудрёный провиант. Если учения проходили зимой, то приходилось открывать форточку и втягивать в кухню промерзшую насквозь авоську с продуктами. То, что мама готовила папе с собой, сначала оборачивала пергаментной бумагой, затем обматывала газетными листами и укладывала в папин “тревожный чемоданчик”.

Папу и его товарищей на учениях будут кормить, вслед боевой колонне обязательно дымили своими “керогазами” несколько полевых кухонь, но любому гражданину когда-либо воевавшей страны известно, что домашнее – приветливое письмецо, любовно вышитый кисет, вязанные тёплые варежки, пышный кусок вкусного пирога – поднимает боевой дух на несколько ступеней.

Так что “тревожный чемоданчик”, с спешно укладываемыми в него любящими мамиными руками кульками немудрёной домашней снеди – неотъемлемый атрибут памяти моего забайкальского детства.

И сам чемоданчик я хорошо помню. Сантиметров 40-45 в длину, тёмно-коричневый, фибровый, он всегда стоял наготове в родительском платяном шкафу, и хотя папа не разрешал к нему прикасаться, чтоб, не дай Бог, по детской глупости не нарушить порядка, я хорошо знала содержимое. Бритва и помазок для бритья, зубная щётка, зубной порошок, мыло, зеркальце, полотенце, носовые платки, запасные портянки, металлическая кружка, нож, компактный фонарик, спички, иголка с суровыми нитками цвета хаки – самое необходимое любому мужчине, собирающемуся в глухую тайгу.

Пока папа спешно мылся, брился, одевался, а мама суетилась на кухне, мы с младшей сестрёнкой Ириной старались удержать сердечки в спокойном ритме. Ведь никто не знал какая это тревога – настоящая или учебная. Китай находится рядом, не так далеко Япония, а громкиe суета, крики, шум по всему городку навевали самые разнообразные мысли, одна из главных – лишь бы нашего папу не убили!

Потом мы бежали в коридор, где папа, уже одетый в гимнастёрку, ватные брюки, офицерский меховой полушубок с затянутый поверх кобурой (мне почему-то более запомнились зимние сборы), на специальной для этих целей табуреточке поочерёдно заматывал ноги в портянки, нахлобучивал как можно глубже серую офицерскую ушанку, забирал из маминых рук меховые варежки, поднимал с пола свой чемоданчик, чмокал нас в щёки и выскакивал на лестницу […]”

Почему детская память особенно отложила папины портянки, то сохнущие возле металлической печи, то спешно наматываемые на босые ноги? Не по той ли причине, что уже с детства, как бы смешно сейчас не звучало, мы, офицерские дети, понимали важность этих тряпичных прямоугольников в быту наших пап?

Так папа и запомнился: в жёлто-буром полушубке, перепоясанном кобурой, ремнями и ремешком от офицерского планшета, болтающегося на боку, в меховой шапке и именно с босыми ногами. Сбор не только на учения, но и вообще на службу проходил босиком, портянки наматывались в последнюю очередь, уже под дверью, чтоб затем запаковать ноги в обувь по сезону: летом – сапоги, зимой – валенки. Портянки тоже носились по сезону – тонкие и толстые.

Муж. В его солдатско-десантной молодости в знаменитой рязанской дивизии ВДВ они, конечно же, присутствовали, но в офицерскую бытность на смену пришли носки.

Носки. Сейчас можно купить любого цвета и любого качества, a в 90-е годы прошлого столетия с этим было совсем туго, тем более с хлопчатобумажными нужной расцветки. Если кто не знает, то, например, носки флотских военнослужащих отличаются от носков военнослужащих других родов войск. На флоте они чёрные, в армии имеют цвет хаки.

С какой стати с портянок вдруг перескочила на носки? Сейчас поймёте.

Дело в том, что в армии вещевое обеспечение происходит бесплатно и муж, в каких бы родах войск не служил (а он – военный прокурор – служил и в армии, и на флоте), носки, конечно же, получал. Какими-бы “пустыми” и “голодными” не были 90-е годы 20-го столетия, но военное обмундирование выдавалось без задержек.

И как же быстро протирались “военные” носки!

Они протираются любые, но речь (извиняюсь за повтор) идёт о “пустых” 90-х годах 20-го столетия, когда не было ни малейшей возможности купить дополнительную пару даже мне, жене военного прокурора, не берущего взяток. И как же я замучилась штопать домашний носочный ассортимент!

Если кому-то кажется, что в этом месте я пытаюсь изобразить великомученицу, то глубоко заблуждается. Наверняка большинство офицерских жён в те страшные годы штопали и латали износившиеся вещи, радуюсь наличию пусть драненьких, но вещей. Ведь другим женщинам, чьи мужья не состояли на государственном обеспечении, приходилось ещё труднее. Так что досталось всем.

Но я-то, в отличие от многих, хорошо помнила прочные папины портянки, требующие только стирки да глажки. И, сидя длинными вечерами в кругу света уютного торшера за штопкой носков мужа, я с благодарностью вспоминала бабушку, научившую мастерству настоящей, а не имитационной штопки, а когда уставшие глаза уже ничего не видели, и иголка вместо носка колола пальцы, я с тоскливой грустью вспоминала мягкие тряпочки размером 35 на 90 см…

Пустые 90-е, пелёнки из портяночной ткани

Папины портянки сгодились и моей дочке, вернее, метров пять байковой портяночной ткани, лежащие у мамы в шкафу спальной. Живи мама суровой жизнью, то, конечно, байке давно бы нашлось применение. Но мама жила в достатке, поддерживали запасы, приобретённые в Германии за восемь лет папиной там службы, к тому же байка имела цвет топлёного молока и шитые из неё халат или “ночнушка” более напоминали бы казённые палаты определённых учреждений. Так что неказистая с виду ткань лежала в мамином шкафу без движения.

А тут у меня рождается дочка. Заранее – чтоб не сглазить! – ничего не покупалось, а потом вдруг грянула государственная разруха с пустыми магазинными полками. Возможно в других регионах страны сложилось по другому, но мы жили в Калининграде, где в 90-е годы магазинные полки реально стояли пустыми от товара.

По дочкиному свидетельству о рождении в “Детском мире” мне выдали пару ползунков и пару пелёнок. Всё! Oстальной ассортимент для новорождённых, включая самое необходимое как чепчики, пелёнки, распашонки, ползунки, трусики, маечки, носочки, колготочки, хлопчатобумажное/льняное постельное бельё, сплавлялся в соседнюю Польшу чубатыми панами, крутящимися у служебных входов большинства калининградских торговых точек. Видела самолично.

Стало страшно. При советской власти мы жили под лозунгом “Всё лучшее – детям!”, мы жили-дышали этим, а тут враз оказалось, что младенцы не нужны государству. Если я, жена офицера, с горем-пополам умудрялась кормить и одевать крошечную дочь, то какой груз проблем в одночасье обрушился на матерей-одиночек, многодетных, солдаток, вдов, угораздивших разродиться в период государственной разрухи? Да и тех, чьи мужья отбывали тюремные сроки? Bедь Калининградский край славится не только янтарными карьерами, но и высокой активностью криминалитета, и обилием наркоманов, уносящиx из семьи последние копейки.

Пришлось создавать областной союз “Малыш”, взяв под крыло несколько сотен мамочек, в числе которых было много офицерских жён. Вот они-то и подсказали, что вместо отсутствующих в продаже пелёнок уже давно практикуют использование байкового материала, выдаваемого мужьям на портянки. Байку – на зимние пелёнки, а ткань потоньше – на летние.

У мужа, как написала выше, портянок не было, вместо них выдавались носки. Зато я помнила о папиной портяночной байке, быстренько созвонилась с мамой, она перебросила (или привезла?) заветный рулончик и я настригла детских пелёнок, спасающие дочку в первые месяцы её жизни.

Совсем скоро у меня будет много всего, даже с излишком, это когда мужа, очевидно Божиим воздаянием за реальную помощь десяткам калининградских мамочек, для некоторых из которых наш союз “Малыш” оказался единственным способом накормить и одеть своё дитя, пошлют служить в Германию. В Германию мы попали незадолго до вывода войск, когда товар военторга уценялся до копеек и я смогла запастись всем необходимым на многие годы вперёд для всех членов семьи.

Однако начало было именно таким: вместо детских пелёнок – портяночная ткань.

Так что, честно говоря, я не знаю: прав? не прав? вновь назначенный министр обороны Сергей Шойгу, затеявший кампанию по избавлению нашей армии от столь прижившегося в войсках атрибута.

Может потому, что ни Путин, ни Шойгу в армии не служили, а вот спроси они у служивых, хотя бы у моего папы и у мужа, то услышали бы в ответ, что портянки в паре с сапогами или валенками намного теплее, удобнее, практичнее. Да и я бы поддержала, помня количество штопанных-перештопанных в “пустые” 90-е годы носков мужа.

Ну, а ниже пойдёт сам текст, натолкнувший меня на создание вышепоставленной “портяночной оды”. Уж простите, как смогла, так и воспела.

 

Кусочек шерсти нежной. Российская армия откажется от портянок

15 января 2013 г.

     Автор: Антон Ключкин

“Хотел бы сделать поручение, чтобы мы к концу этого года забыли слово “портянки”. Необходимо выделить дополнительные средства и полностью отказаться от этого понятия в Вооруженных силах. Определите новые потребности и решите эту задачу”, – потребовал Шойгу от подчиненных в ходе селекторного совещания 14 января. “Нами утвержден бюджет на этот год. И здесь главное – обеспечение вещевым имуществом Вооруженных сил, я имею в виду в части зимы и здоровья”, – заявил министр Шойгу.

Символично, что заявление Шойгу о портянках совпало с отставкой начальника главного военно-медицинского управления Минобороны Вячеслава Новикова (об увольнении последнего было объявлено после того, как стало известно об очередных случаях гибели солдат-срочников от пневмонии). И если министру действительно удастся довести начатое до конца, то на его личный счет можно будет уверенно записать одну из самых значительных реформ в российской армии.

Несмотря на все изменения, которые произошли в армии за последние годы, портянки остаются частью обмундирования русского солдата без малого 300 лет. Считается, что армия переняла традицию носить портянки у крестьян, которые обматывали ноги, прежде чем обуть лапти. Еще Петр I пытался заменить портянки чулками, однако новинка не прижилась – солдаты разбивали ноги, мерзли. В итоге портянки вернули в армию, и этот отрез ткани пережил как саму Российскую империю, так и сменивший ее СССР. И даже после его распада многие армии бывших советских республик сохранили дань традиции, пусть и вынужденно. В современной России за прошедшие с 1991 года двадцать с лишним лет миллионы солдат исполняли и продолжают исполнять замысловатые пассы руками, чтобы правильно повязать портянки.

Отказ от традиции носить портянки в различных армиях мира начал происходить в середине прошлого века. Европейские солдаты перешли на носки достаточно быстро, а вот Украина, к примеру, списала кирзовые сапоги и портянки лишь в середине 2000-х годов, да и то не до конца. Сейчас портянки остаются почти исключительно российским явлением: считается, что они лучше, чем носки, подходят для определенных видов обуви в армии РФ. Речь, естественно, идет о дешевых кирзовых сапогах, в которых десятилетиями маршировали советские и российские солдаты. Долгое время считалось, что подобные сапоги лучше всего подходят для холодного российского климата, а призывникам, которые живут в казарме, неудобно носить носки, которые надо постоянно стирать.

В 2004 году начальник Тыла Вооруженных сил – замминистра обороны РФ генерал армии Владимир Исаков уверял, что кирзовые сапоги и портянки останутся на снабжении личного состава Вооруженных сил, несмотря на внедрение современных видов обуви. “Портянки – это то изобретение, от которого даже в 21 веке отказываться нельзя. Их невозможно сравнивать с носками. Кто пробовал ходить в сапогах, и подолгу, тот прекрасно понимает, что такое носки и что такое портянки”, – уверял тогда Исаков. Два года спустя его поддержал начальник Центрального вещевого управления Министерства обороны РФ генерал-лейтенант Сергей Шляев. “Для военнослужащих по призыву, которые живут в казарме, не совсем удобно иметь ботинки и носки, которые надо постоянно стирать. Наиболее гигиеничными и удобными являются портянки, стирка которых организована централизованно. В ближайшее время армия от сапог не откажется”, – заявлял он. Кроме того, по словам Шляева, “чистая портянка, централизованно постиранная при температуре 100 градусов, – это еще и отсутствие грибка”. (При этом военные почему-то игнорируют тот факт, что “централизованное” мытье в бане и стирку портянок раз в неделю сложно считать верхом гигиены. Еще один армейский аксессуар, долгое время сохраняющийся в российской армии исключительно из гигиенических соображений, – подворотничок.)

“В других армиях Европы, где нет сапог, температура минус 10 – это уже трагедия. Военнослужащим нашей армии приходится выполнять боевые задачи и при температуре минус 40 и минус 55 градусов”, – отмечал Сергей Шляев. И с ним, надо полагать, согласятся многие военнослужащие. Элегантности в портянке действительно маловато, зато она – крайне практичный элемент гардероба. Для того чтобы портянки не натирали ноги, их изготавливают без швов, а в методичках Минобороны подробно расписано, как наматывать портянки в разных климатических условиях, чтобы не допускать случаев простудных заболеваний, которые в российской армии зачастую оказываются летальными.

Сторонники портянок, однако, вынуждены были отступить, когда в 2007 году Минобороны решило разработать новую форму для российского солдата. Сапоги и портянки тогда были исключены из перечня постоянных элементов военной формы одежды российских военнослужащих, а все тот же Исаков уверял, что “имеющиеся на армейских складах сапоги будут использоваться только как рабочая обувь при выполнении соответствующих работ” и в районах с особыми климатическими условиями. Предполагалось, что во всех других частях военнослужащие будут носить ботинки с высоким берцем, а сапоги останутся лишь у военнослужащих роты Почетного караула московского Кремля.

“Сапоги и портянки уходят в прошлое, они останутся лишь как специальная форма одежды. У военных будут ботинки новой конструкции – легкие, прочные, влагонепроницаемые, а вместо портянок – носки”, – уверял Исаков. В Минобороны же рассказывали, что полевая обувь будет представлять собой ботинки из мягкой гидрофобной кожи с резиновой облегченной литой подошвой и антибактериальными стельками. “Портянки в войсках больше использоваться не будут”, – настаивали военные.

Однако носки в российской армии приживались с трудом. Процесс прощания с портянкой затянулся, в том числе и по экономическим причинам: ботинки оказались дороже в производстве и довольно быстро изнашивались, тогда как на складах к 2007 году скопилось 1,5 миллиона пар изготовленных заключенными “кирзачей” (сейчас, по данным источников “Интерфакса”, на складах все еще остается как минимум половина от этого количества). К тому же раздавать берцы призывникам, а не контрактникам, военные не спешили. Да и стоимость носков, которых требовалось во много раз больше, чем портянок, оказалась значительно выше. Фактор дороговизны, кстати, являлся ключевым и в советское время, когда также поднимался вопрос о том, как бы избавить гигантскую советскую армию от наследия петровской эпохи. Короче говоря, и в 2011 году Минобороны все еще было вынуждено объяснять, сколько стоит стирка одной пары портянок.

Портянки никак не удается отправить на свалку истории еще и потому, что новая военная форма, которая разрабатывалась в 2007-2010 годах и к дизайну которой был привлечен модельер Валентин Юдашкин, из-за кризиса оказалась недоделанной. В 2012 году, после отставки министра обороны Анатолия Сердюкова, Главная Военная прокуратура выявила множество нарушений при производстве формы, а сам Юдашкин объявил, что принятый Минобороны вариант, получивший множество негативных отзывов за непрактичность и неудобство, имеет мало общего с разработанной им формой. В некоторых регионах военные и гражданские эксперты объясняли вспышки заболеваемости введением новой формы, не приспособленной для службы.

Сейчас для Минобороны разрабатывают новую форму, однако и с ее введением портянки, видимо, не исчезнут из обмундирования российской армии. Эксперты, опрошенные РИА Новости, требование Шойгу избавить солдат от портянок поддерживают, но указывают, что переобуть личный состав миллионной армии будет сложно.

“Система тылового обеспечения войск не в состоянии будет обеспечивать личный состав носками, особенно тех военнослужащих, которые выполняют задачи вдали от мест постоянной дислокации”, – уверен главный редактор газеты “Кадетское братство” Александр Салихов. “Все мы знаем, какие носки сейчас поставляются в армию; из-за их низкого качества у военнослужащих возникает большое количество заболеваний”, – пояснил собеседник агентства. В свою очередь главный редактор журнала “Национальная оборона” Игорь Коротченко считает, что отказ от портянок необходим. Ему вторит и член думского комитета по обороне Игорь Баринов, ранее – командир подразделения группы “Альфа”. “Это пережиток прошлого, если честно”, – уверен он. По словам Баринова, одной из главных причин использования портянок в армии было то, что баня у солдат бывает лишь по субботам, а портянки можно носить целую неделю. “Для всех нас, кто служил в армии, портянка останется как символ, воспоминание о служении родине, но это явно не та вещь, без которой современная российская армия проиграет”, – полагает председатель оборонного комитета Совета Федерации Виктор Озеров.

Требование Шойгу о безусловной замене портянок на носки – из числа тех решений, от правильного исполнения которых напрямую зависит боеспособность российского солдата. Но дело еще и в том, что климат в России настолько разнообразен, что идеальную обувь, как и идеальный носок, для всего личного состава армии все равно не разработаешь. Вот и источники “Интерфакса” в Минобороны уверяют, что полного отказа от портянок и сапог в российской армии пока не предполагается, как не случилось этого и в 2007 году.

А вот такой интересный, хотя и двусмысленный, стишок, нашла здесь http://www.echo.msk.ru/blog/bykov_d/992696-echo/ от Дмитрия Быкова

 

 

 

 

 

 

Метки: армия, вслух, кирзовый сапог, мысль, носок, ода, портянка, русский, Шойгу