Александр Градский — огромного размера талант, и вокальный, и композиторский, и общественный. Можно было любить или не любить Сашу за какие-то высказывания, он был достаточно категоричен, но его талант перекрывал все это.

Человеком он был сложным. Он мог много говорить о себе комплиментарно, но он имел на это право. Но все это было правдой. К нему было огромное уважение и любовь всей страны, начиная с фильма Кончаловского «Романс о влюбленных» и заканчивая его работой в проекте «Голос».

Ушел человек, у которого остались маленькие дети. Он мечтал поднять их, на свадьбе их спеть, но не суждено было. Последствия коронавируса ударили по сердцу, плюс давление. Саша не смог побороть это. Он не собирался уходить, хотел жить и творить, преподавать, театр свой создавать. У него было много планов.

Мы не были близкими друзьями, но давно и хорошо знали друг друга профессионально. Это блистательный музыкант, всегда говоривший правду вслух. В последний раз мы виделись в позапрошлом году, во время госэкзаменов в Институте современного искусства. Он был председателем комиссии, а я профессор этого института, и мы всегда садились рядом.

Каждый раз он изумлял меня честностью своих суждений. И экзамен он вел очень интересно. Говорил студентам все, иногда даже очень суровые и откровенные вещи, причем не только по пению, но и по репертуару. Мог сказать, «ты это поешь и тебя это погубит, потому что поешь ты дрянь», а речь при этом идет об очень известном композиторе. А потом этому же человеку он ставит высший бал, и вообще всем ставит высший бал, чтобы не портить жизнь и диплом людям. Но каждому говорил правду, кем-то очень восхищался, кого-то ругал.

В нем удивительным образом уживались непримиримость и доброта. Он был очень добрым человеком. Редкий матерщинник и очень остроумный человек, прекрасно разбирающийся в людях. Но до настоящего искреннего общения он допускал немногих.

Этот человек всегда мне был по душе и по сердцу. Я не люблю людей добреньких, а у него всегда были крайности — черное и белое, серенького не было. Очень переживаю из-за его ухода. Таких людей, как Градский, мало. Представьте без него жюри «Голоса». Что будет? Кто может заменить Градского?

Люди со вкусом есть. Но надо ведь еще разбираться в вокальной технике. Сочетание огромного музыкального интеллекта с блистательным владением вокальной техникой плюс абсолютная медийность и приоритет его мнений делали Градского уникальным.

Очень тяжелое известие…. Ушёл музыкант и певец высочайшего уровня, таких очень немного на нашей эстраде. Талантливый, академичный, фундаментальный. Мы познакомились летом 1977 года в Ужгороде, я тогда работала со своим ансамблем в местной филармонии. А он приехал дать несколько концертов, проездом был, кажется, в Чехословакию ехал на гастроли.

И вот он вечером выступал, а потом всю ночь мы общались, слушали музыку. Я была поражена его энергетикой. Он, похоже, не знал усталости. Неизгладимое впечатление производил. Потом я приехала в Москву, к Зацепину, записывать песни из «31 июня», и тут уже мы подружились.

Когда он начал писать рок-оперу «Мастер и Маргарита», предложил мне петь Маргариту. Я, конечно, счастлива была. А потом что-то случилось, работа затянулась, он записывал оперу частями, и так получилось, что осталась незанятой только партия медсестры. Он спросил: «Споёшь?», я ответила: «Конечно!» Для меня было счастьем с ним работать. Помню, он приехал ко мне обсудить запись — был как раз Татьянин день. Привёз торт, цветы. Очень тяжело вспоминать все это… Светлая память.

С Александром Борисовичем мы дружили, он помог мне, когда я уезжала в Италию. Предстояла работа с супер-аранжировщиком, композитором Филом Дзанотти. И мне очень была нужна морального поддержка педагога, который мог бы мне подсказать что-то.

Поехала к Александру Борисовичу в театр, который он только открыл. Градский отменил репетицию, открыл зал, попросил службы включить аппаратуру, и я спела ему песню «Россия», с которой и отправлялась к Дзанотти. Он знал Фила. Тот был аранжировщиком Челентано, Тома Джонса, Стинга.

Александр Градский — авторитет, поэтому его оценка важна для меня. Прослушав песню, он сказал: «Вика, мне нравится твой голос. Не переживай. Всё у тебя получится». А ведь я могла этих слов и не услышать. Но градский — велик. Он сказал их, и это меня очень вдохновило.

После этого он спел мне романс, он сохранился у меня в телефоне. На память… Мы еще долго сидели и пели друг другу. После такого напутствия я летела в Италию на крыльях счастья. И четыре года проработал с Филом.

Александр Борисович ценил подачу песни через душу и сердце. Сегодня это с нашей сцены уходит безвозвратно. Никого близко равного ему не вижу. Сейчас много достойных вокалистов, но чаще это выглядит, как зарядка, как спорт. Градский — это явление в нашей музыке.

Последние его появления на «Голосе», были такими человечными. Казалось, что он уже всех простил, со всем смирился, чувствовалась его искренняя доброта. Времена сложные, уходят великие люди. Осиротели мы…

Мы познакомились на картине «Солнце, снова солнце», где Александр озвучил главного героя. Голос — это дар от бога. Только нужно его хорошо гранить. Его нужно хорошо, так сказать, обучить, этот аппарат. А у Градского был уникальный голос, которым он воспользовался в самой высшей степени.

Он был легкий, азартный, влюбленный в женщин, в дело, в жизнь. И нужно отдать ему должное — вот таким же ярким, горячим, страстным он жил до последних своих дней. Вечная светлая память прекрасному артисту, общественному деятелю, учителю, художнику. Спасибо ему за все, нижайший поклон.